В один из последних мирных дней февраля бродили смотреть знаменитую неорусскую церковь архитектора Покровского в Пархомовке под Киевом.
Мозаики по эскизам Рериха для Пархомовки делала питерская мастерская Владимира Фролова. Через три с половиной десятка лет, в 1941-1942 годах, запертый в блокадном Ленинграде Фролов будет руководить набором панно для станций зеленой ветки московского метро - их можно видеть на Автозаводской и Новокузнецкой. Мозаики успешно переправили и смонтировали, но сам Фролов еще в феврале 1942-го умер от истощения и был похоронен в братской могиле профессоров Академии Художеств на Смоленском кладбище.
…В будущем учебнике истории не останется места мелочам вроде таких - но это был очень яркий день. Тревожные новости шли, но их было так много, что на них перестали обращать внимание. У кого хватило бы воображения представить то, в чем мы будем жить следующий месяц и продолжим дальше?
Шли, ловили мгновение. Говорили, смеялись. Из укромных углов, спутав дни календаря, выползали первые мухи, оттаивал сосновый лес. Сейчас понимаю - мироздание за что-то решило дать мне попрощаться с Украиной именно так. It`s a privilege.
В Праге весна совершенно незаконная по меркам этого скверного года. Цветут вишни и магнолии.
“Спутник” с двойным бустером выдержал стресс-тест. Карантин прошел практически незаметно.
Такие дела.
